Он появился внезапно и назвался ее дядюшкой, хотя до этого дня Юля и не подозревала о его существовании. Он отвез ее в странный одинокий дом, где протяжно скрипят старые половицы, а из оврага неподалеку доносится сладковато-тревожный запах прелых листьев и слышится чей-то почти неразличимый шепот. Кто же знал, что именно ей отведена роль последнего ангела в жуткой коллекции маньяка, убивающего девушек?..
*
В комнате было душно и пыльно. Отчего-то в осиротевших квартирах запустение наступает фатально быстро. Сколько времени прошло? Месяц? Полтора? А квартира уже забыла одну из своих хозяек. Забыла и не хочет вспоминать, душит пылью, негодующе скрипит половицами, укоризненно смотрит десятками черных глаз с маминых картин. Тех картин, которые никто не хотел покупать, потому что они жуткие. И картины из мастерской перекочевывали в квартиру, добавляли еще больше нуара и без того мрачному интерьеру, следили…

Занавесить бы их все. Как соседка тетя Лида занавесила зеркала после маминой смерти. Или развернуть к стене темными лицами, чтобы не смотрели. Но некогда, Макс торопит, нервно переминается с ноги на ногу на пороге гостиной. Ему картины не нравятся еще больше, чем ей. Он бы их сразу сжег. Юля знает, чувствует его злость и неуверенность. И понимает. И не осуждает. Почти…